Второе дыхание - Страница 68

Да, Джон Руперт и Призрак были правы. Убийство одного из членов компании посеяло раздоры между прочими.

Поскольку Джон Руперт дал мне номер своего мобильника («на всякий случай», как он выразился), я застал его в разгар игры в гольф, которую он любезно согласился отложить.

– Вам не стало хуже, надеюсь? – спросил он.

– Нет, наоборот. Можно задать вопрос?

– Сколько угодно.

– Насколько серьезна эта идея насчет книги о бурях?

– Простите?

Похоже, я и впрямь его удивил. Он осторожно спросил:

– А что?

– Понимаете, – честно ответил я, – мне нужен контракт… даже не столько контракт, сколько аванс.

– Аванс… на что-нибудь важное? В смысле, это срочно? Сейчас, между прочим, суббота…

– Мне кажется, я могу добыть вам еще одного члена компании. Но мне нужен билет до Майами.

На то, чтобы принять решение, ему хватило десяти секунд.

– Завтра – идет?

Завтра, то есть в воскресенье, к обеду, Рави Чанд обозрел мою тающую сыпь с увеличительным стеклом под яркой лампочкой. На лице доктора отразилось горькое разочарование.

– Что-нибудь не так? – с тревогой спросил я.

– Да нет, – тяжко вздохнул доктор, – с вашей-то точки зрения, все в порядке. А с моей точки зрения, мое подопытное животное сбегает, когда я еще не завершил своих исследований! Но Джет мне обещала, что каждую неделю будет вас привозить для дальнейшего лечения. Я опубликую результаты, как только смогу.

– А как же владельцы стада, от которого я заразился? – робко поинтересовался я. – Разве мои болячки принадлежат не им?

– Ну, владельцы, кто бы они ни были, используют это стадо как ходячую лабораторию. Полная изоляция от всех внешних факторов. Идеально. Они еще сделают миллионы на новых методах пастеризации.

– В смысле? – не понял я.

– Современные стандарты пастеризации требуют, чтобы молоко прогревалось при температуре 71,7 градуса по Цельсию не менее пятнадцати секунд. Человек, который запатентует новую технологию, позволяющую снизить температуру либо сократить время прогревания, сделает состояние благодаря экономии горючего. Именно этим они и занимаются. А вовсе не созданием новых заразных болезней, опасных для человека. В противном случае любые заболевания, подобные вашему, представляли бы огромный интерес. А между тем вами никто не интересовался. Инкубационный период был кратким, болезнь начиналась остро, а теперь вы быстро идете на поправку. Это первый зарегистрированный случай заболевания. Вы уникальны. Да, кстати, я назвал вашу болезнь в честь нас обоих: mycobacterium paratuberculosis Чанда—Стюарта X.

Доктор тепло пожал мне руку.

– Конечно, я не могу запереть вас в сейфе вместе с моими записями, но, бога ради, дорогой доктор Стюарт, дорогой мой Перри, постарайтесь остаться в живых хотя бы до тех пор, пока я не опубликую результаты своих исследований!

Джет заехала за мной на своей машине. Рави Чанд в своем белом халате вышел на порог помахать нам вслед. Ему и впрямь жаль было со мной расставаться, несмотря на то что расставались мы ненадолго. Я пробыл у него в клинике всего-то навсего со среды до воскресенья, но энергичная болезнь Чанда—Стюарта (слава богу, исцелимая) уже плодилась и размножалась во множестве чашек Петри в лаборатории доктора Чанда в ожидании всемирной славы.

Джет привезла меня на квартиру к бабушке, где ей со следующего дня вновь предстояло взяться за работу. Она, похоже, не имела ничего против такой перспективы, но для меня это означало конец той близости, которой я наслаждался всю прошлую неделю. Да, похоже, Джет таки успела прочно поселиться в моем черством сердце.

Бабушка ахнула, увидев, как я похудел. Она была не одна – ей составлял компанию Джон Руперт, который отложил ради меня очередной матч в гольф. На всех доступных горизонтальных плоскостях были разложены бумаги, которые надо было подписать, чтобы заключить контракт на книгу о бурях.

Когда все бумаги были подписаны, Джон Руперт пожал руку моей бабушке и удалился, оставив мне чек на крупную сумму, положенную на кредитную карточку в компании, которая должна была возместить мне все расходы.

– Это вам на первое время, – сказал Руперт. – Когда Призрак напишет хотя бы одну страницу, получите еще.

Когда Руперт ушел, бабушка попросила «милую девочку» принести небольшую бандероль, которую доставил для меня почтальон вчера утром. Судя по штемпелю, бандероль была отправлена из Майами. А в Майами я оставлял адрес своей бабушки только одному человеку.

Желтозубый Анвин, на удивление, прислал мне лучший подарок, какой только мог: размотав слои пузырчатой смягчающей упаковки, я нашел внутри записку, обмотанную вокруг полиэтиленового пакетика, а в пакетике – мой заляпанный грязью фотоаппаратик. Я развернул записку.

Перри!

Я отвез на Трокс партию пассажиров. Заправляла всем какая-то баба, которая заявила, что остров ее. Полная чума. Фотоаппарат твой я нашел, где ты и говорил. Пассажиры только и делали, что хамили, так что им я про фотоаппарат ничего говорить не стал.

Удачи. Анвин.

Я объяснил бабушке и Джет, откуда эта посылка, радостно сунул фотоаппарат в карман и принялся разыскивать по телефону Криса и Белл. Белл, оказывается, вернулась домой, в Ньюмаркет, и теперь они с отцом неофициально распоряжались на конюшне Лорикрофта.

– Просто ужас какой-то! – сказала Белл со слезами в голосе. – Оливер Квигли и папа буквально подвинулись на этой чертовой папке. А папка так и не нашлась нигде. Сегодня оба уехали в Челтнем, а меня оставили приглядывать за делами. Папа буквально места себе не находит, а в чем дело, не говорит.