Второе дыхание - Страница 49

– Баден-Баден! – фыркнула она. – Чушь какая!

Она стояла так близко ко мне, что я чувствовал, как от нее несет спиртным, и видел крошечные капельки туши, засохшие на кончиках загнутых ресниц. Блестящие золотистые волосы успели отрасти, и корни у них были черные.

– Разведусь с Джорджем! – сказала она вдруг зло и решительно. – И поделом ему!

Я внезапно понял, что по уши сыт хитроумными замыслами ньюмаркетских злоумышленников. Следующий час я провел, поглощенный Ноябрьским гандикапом. Я просто наблюдал за сложным, чарующим, огромным миром скачек. И даже выиграл небольшую сумму, когда конь Гарви, второй фаворит, пришел третьим.

Я не был уверен, что Робин Дарси нарочно избегает меня, но встретились мы явно случайно: это была одна из тех встреч, когда двое поворачиваются и неожиданно сталкиваются нос к носу.

Мы не сказали друг другу ничего лишнего – еще бы, у нас ведь было по несколько часов на то, чтобы подготовиться! Я выразил соболезнования по поводу гибели его прекрасного самолета. Он выразил радость по поводу нашего с Крисом спасения. Он поблагодарил меня за письмо, которое я отправил ему из аэропорта в Майами за полчаса до вылета. Я спросил, благополучно ли он добрался. Он доверительно сообщил, что приехал только вчера.

Он был доброжелателен. Подал мне руку. Пригласил снова заезжать к ним с Эвелин в любое время, когда мне будет удобно. А мне все хотелось спросить: «Робин, где папка? И для кого вы организуете следующую сделку? Кто приобретет очередной кусок бомбы?»

В карих глазах, прячущихся за толстыми очками, тоже мелькали вопросы и ответы: «Читал ли Перри Стюарт те бумаги в папке? Да нет, не мог он их читать. Он не мог открыть сейф. Конечно, он слышал мой пароль, „Херефорд“, но это ничего не значит».

Мне хотелось сказать: «Большое спасибо тому, кто придумал завязать мне глаза, кто бы это ни был». А в его глазах я читал: «Вы и не подозреваете, насколько близки были к смерти!»

Интересно, что он сказал Крису… что он хочет поручить ему теперь.

Я предпочел бы иметь Робина Дарси в числе союзников, а не врагов. Родился умным… Ну почему такой человек торгует смертью?

Впрочем, слишком многие умные люди предпочитают торговать смертью.

Робин кивнул мне и ушел туда, где Каспар Гарви, способный, но не блестящий, принимал сдержанные поздравления по поводу третьего места, которое заняла его лошадь в Ноябрьском гандикапе.

Этого честолюбца не устраивало ничто, кроме победы, и я подумал, что Оливер Квигли буквально напрашивается на неприятности, когда в присутствии Каспара заявляет, что при его методах тренировки и с его инструкциями жокею лошадь непременно бы выиграла.

После шести заездов, когда мы с Крисом отправились на аэродром, чтобы лететь домой, перенапряжение последних десяти дней наконец сказалось на мне: моя обычная внимательность и восприимчивость ко всему окружающему внезапно села, как батарейка. Мы еще долго прощались со всеми ньюмаркетскими знакомыми на автостоянке неподалеку от посадочной площадки. Сев в самолет, я задремал, еще когда Крис разворачивался, чтобы выехать на взлетную полосу. Он подчеркнуто переключил подачу топлива. Я сделал вид, что не заметил.

В ту субботу мы никак не могли попасть домой засветло, и потому Крис договорился со своим приятелем из диспетчерской в Уайт-Уолтеме, чтобы тот расставил вдоль посадочной полосы лампы, подключенные к автомобильному аккумулятору. Мы должны были прилететь около пяти вечера, как раз к чаю.

Мы были в воздухе, уже довольно далеко от Донкастера, когда Крис меня разбудил.

– Извини, – сказал я, зевая и протягивая руку за картой, – где мы сейчас?

Было еще достаточно светло, чтобы видеть три главных ориентира: шоссе, реки и железные дороги.

– Все в порядке, – сказал я, быстро проверив наше местонахождение. Крис всегда летал по прямой.

Однако Крис беспокоился не из-за того, что мы заблудились, а из-за того, что на ветровом стекле масло.

– Чего? – не понял я.

– Масло. На ветровом стекле. Перри, проснись!

Я понял, что дело нешуточное, и заставил себя встряхнуться. Я проснулся – и душа у меня ушла в пятки.

По ветровому стеклу тянулись темно-золотистые ниточки. Они расползались по стеклу снизу!

Мы с ужасом поняли, что случилось. Горячее масло, которому полагалось циркулировать в моторе, смазывая четыре грохочущих поршня, каким-то образом вырвалось оттуда и теперь мелкими капельками вытекало сквозь щелочки в капоте, откуда ветер гнал его на ветровое стекло. Постепенно оно расползется, затянет все ветровое стекло… и ослепит пилота.

Само масло не было грязной, черно-бурой мутной жидкостью, которая много часов омывала нутро мотора. Крис всегда заботился о своей радости и гордости и регулярно менял масло. То, что ползло сейчас по ветровому стеклу, он залил перед ленчем в Ньюмаркете.

– Господь всемогущий, – сказал Крис, – что же нам делать, черт побери?!

– Держать прямо, чтобы знать, где мы находимся, – машинально ответил я.

– Да это-то проще всего! А что будет, если все масло вытечет? Мотор же заклинит!

Голос Криса внезапно сделался удивительно беззаботным.

– И как, интересно, мы будем садиться, если впереди ничего не видно?

– А разбить ветровое стекло нельзя? – спросил я.

– Попробуй! – ответил он ядовито и в то же время безнадежно. – Оно делается из высокопрочного стекла, чтобы выдерживало столкновения с птицами. И даже если бы мы и смогли его разбить – только чем? – нам бы, во-первых, изрезало все лицо, а во-вторых, понадобились бы защитные очки, как во времена «этажерок», да и то мы летим слишком быстро. Это все равно как бежать навстречу урагану третьей категории. Нет, Перри, это невозможно.