Второе дыхание - Страница 20

– И все?

– Все. Правда, тут еще сказано, что на острове есть пристань для лодок и старая травяная посадочная полоса для самолетов, но заправки там нет и ремонтной мастерской тоже. Там вообще ничего нет. Забудь об этом острове.

Мой приятель был на работе, и особенно долго болтать ему было некогда. На прощание он еще раз посоветовал:

– Отправляйся домой!

«Домой» имелось в виду в Англию…

Майкл Форд взглянул на массивные золотые часы, оттягивающие ему левое запястье, и принялся нажимать на кнопки на телевизоре с огромным экраном, пока наконец не нашел шумный канал, по которому передавали тревожные сообщения о продвижении Одина.

Один успел вырасти в полноценный ураган, с ярко выраженной центральной частью, где ветер все быстрее разгонялся вокруг крохотного спокойного центра, точно вокруг ступицы колеса. Этот центр и называется «оком», или «глазом», урагана. Скорость ветра в Одине достигала теперь 120 и более миль в час, но вперед он продвигался все так же медленно, делая по 7 миль в час. Область низкого давления в верхних слоях атмосферы ослабела, что ускорило вращение в центральных плотных слоях и привело к возникновению «глаза».

Ну что ж, Крис рад будет услышать о том, что Один официально объявлен ураганом.

Один находился в семиста пятидесяти милях к югу от Сэнд-Доллар-Бич, где Эвелин сейчас спокойно загорала у бассейна, и даже здесь, на Большом Каймане, было тихо, солнечно и стоял полный штиль, хотя отсюда до центра бури было не более двухсот миль. Сейчас, в этот ясный день, невозможно было представить, что ураган способен смести с лица земли целый город, как некогда ураган Эндрю, что океанская волна, вызванная ураганом, способна утопить триста тысяч человек, как в Бангладеш. Я неплохо разбирался в мировых воздушных течениях и всю жизнь занимался дьявольскими капризами стихий, но, подобно вулканологу, грел руки издали, не спеша залезать в кратер ожившего вулкана.

При мысли о том, что мне придется встретиться с этим чудовищем лицом к лицу, пробирала дрожь. Фотография Одина, сделанная со спутника, казалась ужасающей. Неужто я всерьез собираюсь лететь туда вместе с Крисом?

Я по привычке захватил с собой свой маленький компактный фотоаппарат, но даже с лучшим объективом в мире я не смог бы заснять Один лучше, чем камера со спутника. Вращающаяся вершина урагана, с самыми холодными ветрами, поднималась на пятьдесят-шестьдесят тысяч футов. Запасов кислорода у нас с Крисом не будет, так что мы не сможем подняться выше чем на десять тысяч футов. Мы влетим в спокойный центр урагана, измерим и запишем тамошнее атмосферное давление, измерим и запишем скорость ветра в стене, окружающей «глаз», вылетим с другой стороны и вернемся на свой аэродром. Большую часть времени придется лететь сквозь дождевые облака. Но ведь мы полетим быстрее ветра!

«Черт возьми, – подумал я про себя, – а как, интересно, мы найдем этот самый „глаз“ урагана? Как я буду прокладывать курс? Я ведь этому не учился! Кто бы прочел мне краткий курс навигации внутри урагана? И при этом заставил не думать о том, как это будет выглядеть на самом деле? И главное: почему мне, несмотря на все это, по-прежнему больше всего на свете хочется пролететь сквозь ураган?»

Дикторша продолжала рассуждать о падении атмосферного давления, о пользе барометров и о грядущих бедствиях.

Телевизор в доме Фордов был вделан в мебельную стенку, явно очень дорогую. Мы с Эми и Майклом сидели в глубоких мягких креслах, временами поглядывая на белую вращающуюся массу на экране. Хозяева говорили о том, что до сих пор Большой Кайман сильные ураганы, слава богу, обходили стороной, хотя, конечно, все когда-нибудь случается в первый раз. Однако, судя по жизнерадостным лицам и голосам хозяев, они не верили всерьез, что это может случиться.

Знакомые жокеи рассказывали мне, какая атмосфера царит в раздевалке перед тем, как они вместе с конем весом в полтонны выходят на дорожку в Большом национальном стипль-чезе. Их ждут самые сложные, самые опасные препятствия. Они знают, что рискуют свернуть себе шею, и идут на это не ради денег, а из любви к искусству. Я не раз удивлялся, что толкает их на это, – и там, в аккуратной, яркой, роскошной гостиной Фордов, я, кажется, понял их.

Несколько часов я сидел сложа руки, ожидая возвращения Робина и Криса. За это время я, в числе прочего, узнал, что Эми владела и управляла сетью пунктов видеопроката в США, но теперь она их продала, а Майкл занимается тем, что оборудует спортивные залы.

Они оба явно гордились своими достижениями и друг другом и на эту тему готовы были рассуждать сколько угодно.

Я узнал также, что ни Эми, ни Майкл сами не имели пилотских прав, хотя Эми училась водить самолет до того, как продала свою машину Робину.

– А зачем вы ее продали? – спросил я без особого нажима, скорее для поддержания разговора, чем из любопытства.

Майкл предостерегающе дернул рукой, словно призывая жену быть осторожнее, но Эми лениво ответила:

– Робин хотел ее купить и предложил хорошую цену. Я подумала и согласилась.

Она прикончила свой высокий стакан с апельсиновым коктейлем и добавила:

– Ну, а если вы хотите знать, зачем Робин ее купил, вам придется спросить об этом у самого Робина.

Как раз в тот момент вернулись Робин с Крисом, оба в отличном настроении, и я, недолго думая, спросил об этом у Робина, опять же в порядке болтовни.

Робин моргнул, застыл на миг, улыбнулся и ответил в том же тоне, явно желая увести разговор в сторону:

– Эми просто не хотела, чтобы вы знали, что продажа этого самолета позволит ей купить себе бриллиантовое колье.